Открытость сердца. Встреча: «сквозь себя» к Богу и человеку - Фредерика де Грааф
Как мы уже говорили во второй главе, если мы хотим разделить с Ним Его радость, нам надо быть готовыми к тому, чтобы за Него пострадать – пострадать именно по любви к Нему. Бывает, что бессознательно мы желаем получить пасхальную радость, но без креста: «Дай нам радость, креста не нужно!» Конечно, мы так не говорим, но «креста не нужно» подспудно присутствует. Однако без креста нет радости Воскресения. Нет радости! Ибо ничто высокое, драгоценное не дается в жизни просто так. В любви всегда есть и трагическая сторона, когда ради любимого надо забыть о себе до конца, вплоть до смерти. Владыка как-то сказал – любовь в наше время потеряла свою суть, потому что мы не понимаем: в любви есть жертвенная сторона.
«Любить по-Христову – это значит войти в самую глубь жизни, войти в самые ее трущобы, самую ее трагическую, страшную глубину и там встретить тех, к кому никто не подойдет, кроме Бога, – потому что они отвержены людьми. В конечном счете любить – это значит так себя забыть, будто мы для самих себя умерли, будто нет уже нас, а существует только тот, только те, которых мы любим любовью Господней» [74].
Принятие
Как мы на самом деле смотрим на страдание – будь то страдание тяжелобольных, умирающих или их близких? Считаем, что это всегда зло? Как относимся к страданиям, неизбежно сопровождающим подлинную любовь? О ее жертвенной стороне, которая выражается в страдании, сейчас не принято ни говорить, ни даже думать. Но как бы мы ни прятались от этой реальности, сколько бы ее ни замалчивали, она никуда не денется.
Приведу несколько примеров жертвенной любви.
У нас в хосписе умирал пятилетний мальчик Ваня. У него была опухоль мозга в терминальной стадии, он ослеп. Мама неотлучно сидела рядом с ним. Ваня все время был в полузабытьи.
И вдруг открыл глаза. Почти полчаса мальчик смотрел на потолок и губы его шевелились: он с кем-то разговаривал. Смотрел радостно, не тусклыми, а ясными, яркими, словно прозревшими глазами и разговаривал с кем-то из иного мира. Мы с мамой сидели, не шевелясь, и благоговейно молчали.
Потом Ваня снова ушел в себя и тихо лежал с закрытыми глазами. Я вышла из палаты, чтобы дать маме возможность побыть наедине с сыном. Через некоторое время пришла обратно и увидела, что Ваня уже при смерти. Он испустил последний вздох и умер, и я услышала, как мама тихо произнесла: «Спасибо Тебе, Господи». Я никогда в жизни не слышала, чтобы мама, когда умер ее ребенок, сказала: «Спасибо Тебе, Господи».
Вечером мы сидели с ней вдвоем, и вот что она мне рассказала: «Когда вы ушли, я увидела, что Ване было там так хорошо и радостно! И я ему сказала: „Ванечка, если ты сейчас с Боженькой, возьми Его за руку, я тебя отпускаю“. Сразу после этого Ваня умер».
Такое выражение жертвенной любви встречается редко. Мама смогла полностью забыть о себе и отпустить сына, поняв, что ему там, с Богом, лучше. Она поступила так ради человека, чьи страдания были для нее важнее собственного горя. Это большая редкость, особенно когда дело касается детей: отпускать своих близких умеют далеко не все.
Отказ принять реальность, то, что происходит здесь и сейчас, часто мешает отпустить близкого, страдающего человека. Часто страх будущего, «как я могу жить без него», не дает умирающему мирно перейти в иной мир.
Помню Сережу, молодой парень, всего жить ему было двадцать лет. Он был спортсменом, страстно любил кататься и прыгать на скейтбордах. В один день он особенно высоко прыгнул, упал на свой копчик и так сильно ударился, что разошлись кости на крестце. Операции и лечение были удачными, и он снова мог ходить безо всякой боли. Но когда Сережу перевели в хоспис, уже ничего не было возможно делать для него. На крестце выросла саркома, и ни операция, ни химиотерапия, ни облучение не могли ее убрать.
Он уже не ходил, похудел, и боли были сильные, не давали ему спать. Облегчение он мог найти, только лежа на боку, но мы не сумели до конца облегчить его боли. Сам Сережа знал, что идет к концу, что он умирает. Но он мучился долго: его родители никак не могли это принять и отпустить его.
Несколько раз нам показалось, что вот-вот Сережа перейдет в иной мир, и всякий раз его родители тянули его назад в мир страшных болей и страдания. За день до его смерти отец взял опухшую ногу Сергея в свои руки и раздраженно говорил: «Не допускаю, чтобы эта ножка, ножка сына моего, не ходила! На дворе двадцать первый век! Найдем, непременно найдем таблетки, чтобы вылечить сыночку моего!»
Сережа все это слышал, был еще в сознании и сильно смутился словами своего отца, даже сделал ему замечание. Сережа измучился: до самого конца его родители не сумели дать ему мир и покой и, еще хуже, ссорились между собой.
В бессознательном состоянии Сережа наконец-то перешел в вечность – в этот раз его родителям не удалось утянуть его назад: улетела его мужественная и юная душа.
Есть люди, которые хотят, чтобы родной человек ради них жил еще хотя бы несколько часов. Иногда я спрашиваю: «Для чего? Чтобы он еще несколько часов мучился?» – «Хочу, чтобы еще побыл со мной!» Родственники часто не готовы отпустить близких, потому что слишком велика боль разлуки. Поэтому медперсоналу очень важно выстраивать доверительные отношения с родственниками, чтобы те не остались без поддержки и помощи. Однако не забывайте, что сострадать другим в их горе мы можем, только если у нас самих нет страхов и защит, так как мы уже поработали над собой.
«Мы не можем достичь уровня тех знамений верующих, которые перечисляются в конце Евангелия от Марка; но мы можем сделать хотя бы одно – то, что Господь Иисус Христос повелел сделать своим ученикам: приведите его ко Мне!.. И это мы могли бы сделать в
